Будучи как никогда уверенным, что держит все под контролем, Магнус упускает самое важное.
– Мне кажется, – говорит однажды Пьетро, – Лорна во что-то вляпалась.
Нет, думает Эрик, не так. Правильнее было бы: Лорна ОПЯТЬ во что-то вляпалась.
Он, конечно, не удивляется. Это же Лорна. Девушка она неглупая, но, увы, магнит для неприятностей (какая ирония). Он понимает, дочь сейчас в том возрасте, когда все по плечу, хоть с опаснейшими врагами сражайся, хоть дипломатические переговоры веди, все непременно должно быть на высшем уровне, везде надобно сунуть свой любопытный нос. Юношеский максимализм и мешок амбиций в придачу – Магнето пытается быть терпеливым, не слишком обнадеживая, но и не обрубая на корне все стремления ее-Высочества-всемогущей-Полярис. Он позволяет ей подступить к делам государским чуть ближе, чем надо бы. Иногда он впоследствии жалеет, иногда оказывается приятно удивлен. Он гордится Лорной и любит ее, наивно полагая, что сможет оградить дочь ото всех бед. И вот сейчас оказывается, что где-то он допускает нехилую ошибку. Если верить словам Пьетро, естественно.
– Что ты имеешь ввиду? – в голосе звенит сталь, он остается бесстрастным, не выказывая волнения, мерзким клубком ворочающегося где-то в груди.   
– Она в последнее время сама не своя... – Пьетро хмурится, вглядываясь в темную даль. Эрик опирается на массивную мраморную колонну, смотрит в упор. Где-то вдалеке гремит гром, небо озаряется вспышкой, освещая на какую-то долю секунды балкон, на котором стоят отец и сын. Ртуть медлит, тянет с ответом.
– И, в общем...Рядом с ней ошивается тип какой-то. Подозрительный. Не нравится мне он.
Почему ты ничего не сделал, думает Магнус, почему не сказал раньше? Вопросы он не озвучивает, так как и без того знает ответы. Как ни прискорбно, сын всегда уделял больше внимания Ванде, нежели младшей сестре, что ж тут поделаешь. Да и сам Магнето... В первую очередь это его вина. Не уследил, был слишком занят, погружен в собственные мысли. Вся эта занятость оправдывала его как правителя, но не оправдывала как отца.
С тех пор он начинает внимательнее наблюдать за поведением дочери. Та ведет себя как ей и полагается, даже прилежнее, чем в былые времена. Эрик вынужден в который раз сдаться и предоставить ей чуть больше простора, возлагает на хрупкие плечи чуть больше полномочий, он пытается ослабить контроль, но в итоге чувствует себя слабым немощным стариком. Ему неплохо удается управлять целым государством, в то время как его семейная идиллия расползается по швам. Ванда стремится к уединению, ей милее компания собственных детей. Она кажется счастливой, улыбается отцу, рассказывает о близнецах, но Магнус чувствует, что где-то здесь кроется подвох. Пьетро пропадает, его Эрик видит реже всех. По виду сына ничего хорошего не скажешь, но расспрашивать, докапываться – неуместно, поэтому если они и разговаривают, то преимущественно о казенных делах. Ему бы сейчас забросить , да разобраться во всех этих семейных хитросплетениях, вот только статус не позволяет. Все время отвлекает что-то более значимое: приготовления к Благотворительному балу, визит Дума (тот требует Ванду в жены), организация общественно-политических мероприятий, нескончаемый поток интервью для прессы...
Дженоша, как известно, высокоразвитое государство, "рай для мутантов": климат, условия для жизни, практически неисчерпаемый запас природных ресурсов. Добавьте ко всему вышеперечисленному интенсивный тип развития экономики, высокий уровень производительных сил, технический прогресс да политическую стабильность – вот вам красивая обложка, кричащее заглавие: "Идеальное государство: утопия или реальность?". Однако, успехи и достижения правящей верхушки не привлекают внимания журналистов, им подавай свежие сплетни: скандалы, интриги, расследования. Кого интересует экономическое развитие, высокий уровень жизни, когда за внешним прогрессом скрывается множество сумрачных тайн? К слову, пресса – это лишь верхушка айсберга; не цель, а средство. Пока будет существовать жизнь в этом мире, будет длиться и борьба за власть. Что ж, когда ты – государственный деятель, ты ежедневно, нет, ежеминутно, подвергаешься риску. Чтобы уследить, не упустить ни одной важной детали в этом многосложном механизме власти, потянуть когда надо за нужную ниточку, о спокойствии приходится забыть. Хороший правитель – жертвенный правитель. В данном случае на жертвенный костер отправляются семейные ценности, общение с детьми и созерцание того, как растут твои внуки. Магнус пытается действовать по принципу "показывай детям свою любовь только тогда, когда они спят".
Однако, когда Лорна на протяжении трех недель не приходит в себя, становится не до принципов.
Он пытается не думать о том, что случится, если она не откроет глаза. Диким усилием воли сохраняет внешнее спокойствие, но никто из его близкого окружения даже не пытается сделать вид, что верит. Они бросают на него жалостливые взгляды, полные лживого сочувствия, и от этого тошнота подступает к горлу, а на смену ей приходит слепая ярость. От того ли, что Магнето просто не терпит, когда его жалеют? Или от того, что он как никогда раньше ощущает собственное бессилие? Кованные решетки на окнах дрожат и плавятся, выходят из строя средства связи, и даже воздух, кажется, тяжелеет и накаляется. Когда Полярис наконец приходит в себя, свинцовые тучи разражаются ливнем.
Дождь идет, не прекращаясь; словно мрачное предзнаменование гремит гром и сверкают молнии. Не смотря ни на что, приемы продолжаются, Дум наносит очередной визит, и тогда Лорна делает невообразимое: выдвигает свою кандидатуру вместо Ванды, заявляя, что готова стать Думу женой. Эрик понимает, что все неспроста, младшая дочь, конечно, любит сестру, но на такие жертвы не пошла бы, если только... Об этом "если только" Магнусу даже думать не хочется, но, зная характер Лорны, вновь и вновь мысленно возвращается к мрачным догадкам. Стоять в стороне и наблюдать за этим безобразием он не может: пытается поговорить с Полярис, и так, и эдак, но ее твердая уверенность рушит все его логичные доводы. Затем вмешивается Пьетро, которому ситуация кажется абсурдной; он терпит поражение, Лорна остается непоколебимой. Ванда молчит (знает что-то, о чем не осведомлены другие?), не просит сестру отказаться от безрассудного шага, не падает на колени, не молит слезно прекратить это безумие. Леншерр не спит уже вторую ночь: подолгу строит ненадежные, нелепые  возможных действий, но ни один из них не гарантирует успеха, поэтому в итоге он сдается, дает свое согласие на брак. Сон к нему так и не возвращается.

***
В одну из злосчастных бессонных ночей Эрик становится свидетелем весьма необычной сцены: в его кабинете, на его рабочем месте восседает нечто смутно знакомое, просматривая папку, отмеченную грифом "совершенно секретно". Нечто сохраняет при этом столь невозмутимый вид, что у Леншерра на короткий миг отнимает дар речи, он смотрит на все это безобразие с каменным лицом, мысленно оценивая ситуацию и прикидывая, насколько удачным решением будет обрушить на неизвестного вора что-нибудь тяжелое. Титанических усилий ему стоит сдержать секундный порыв и не сорвать весь накопившийся за последние месяцы негатив на восседающем за столом негодяе. Папка, которую тот с театральным вздохом откладывает, взлетает в воздух и отправляется на место. Зловеще скрипят многочисленные замки сейфа, когда тот по велению Магнето закрывается; трещит в руках у вора его чудо-аппарат, с помощью которого на фотографиях были запечатлены сверхсекретные материалы. Конечно, понимает Эрик, уже поздно. Это мог быть далеко не первый раз, когда сюда прокрадывался вор, не первый раз, когда он без труда взламывал сложнейшую систему защиты, фотографировал, отправлял заказчику... Или заказчикам. Становится слегка не по себе от мысли о том, что подобного рода информация (во многом компрометирующая, обличающая многие политические махинации, численные государственные тайны, что хранились за семью печатями) могла попасть в нехорошие руки.
– Какая неудача. Смело, однако, очень смело. Леншерр глядит на посетителя: тот всем видом выказывает внешнее спокойствие, или притворяется, в любом случае, вся эта бутафория слегка давит на нервы.
Бесформенный кусок металла, бывший орудием преступления, с гулким стуком приземляется на пол, резонируя с царящей в помещении тишиной. Висящий на стене кинжал, что служит элементом декора, за какие-то секунды вытягивается в подобие жгута, обвивается вокруг шеи незваного гостя; острым концом упираясь в горло, слегка надавливает, но пока не слишком сильно. Руки вора Магнето на всякий случай связывает такой же импровизированной веревкой: кто знает, на что тот готов, чтобы уйти безнаказанным. 
– Да, – температура в комнате, кажется, стремительно понижается от ледяного тона, – Нехорошо получилось.
Естественно, первое, что при таких обстоятельствах полагается узнать, – на кого грабитель работает и какими целями руководствуется, но тот опережает Магнуса: признается, что с заказчиком не знаком. Значит, о намерениях он ни сном, ни духом... Тут можно долго гадать: недоброжелателей у Эрика – пруд пруди; не смотря на внешнюю показательную благосклонность, многие без раздумий воспользовались бы любым шансом его подставить.
Боже, этот парень чрезмерно много говорит как для человека, ставшего жертвой не слишком благоприятных обстоятельств. Он, несомненно, знаток своего дела, чисто в техническом плане, но вот с конспирацией пока беда.
– Во-первых, где гарантия, что ты мне не врешь? – Магнето складывает руки на груди, неспешно продвигаясь по периметру комнаты, раздумывает о сложившейся ситуации, – Во-вторых. Допустим, я тебе поверил. Полагаю, ты сейчас готов на многое, чтобы выйти отсюда живым и относительно здоровым. Что будешь с этим делать? Вариантов, правда, немного, – Эрик одаряет преступника выразительным взглядом, – Сам понимаешь, оставить все это просто так я не могу. Если только ты не готов играть по моим правилам. Во всяком случае, выбор есть всегда, так что предлагаю прямо сейчас определиться на чьей ты стороне.

Отредактировано Erik Lehnsherr (06.06.15 20:16:16)

Похоже, его гость очень даже знал себе цену. Это не могло ускользнуть от внимания Леншерра, и, надо сказать, произвело должный эффект. Мало кто в подобной ситуации стал бы столь насмешливо критиковать действия Магнето, да что там критиковать, кто-то и рта не посмел бы открыть. А тут – небывалая самоуверенность, граничащая с наглостью, она, безусловно, раздражает, но в то же время дает понять, что мутант и правда не собирается так просто сбежать. Схватывает на лету, это похвально. Значит, еще не все потеряно.
– Ну вот к чему все эти извращения. Мы же взрослые люди, и я вполне осознаю вашу способность меня прикончить. Ну, а если боитесь, что я на вас нападу, то не стоит. Я вор, а не убийца.
– Расценивай эти извращения, – он делает ударение на последнем слове, – как небольшую проверку. Не сочти за грубость, но ты ведь как никто другой должен уметь оценивать ущерб, нанесенный своими действиями, – говорит он таким тоном, будто провинившегося школьника отчитывает. – Сам понимаешь, информация, которую ты сливал своим заказчикам, неспроста хранилась в этом сейфе.
Судя по виду незваного гостя, тот не слишком раскаивается в своих поступках. Ну, сожалениями теперь делу не поможешь, как впрочем и жестокой расправой с виновником. Остается понять чем руководствуется вор в своих действиях и на каких условиях они могли бы заключить что-то вроде сделки, негласного перемирия. За многие годы Леншерр научился относиться ко всему критически, эмоции, если требовалось, отодвигать на второй план. Именно поэтому металлический жгут, сжимающий горло мутанта, ослабляет давление, а потом и вовсе освобождает, приземляясь на пол рядом с останками фотоаппарата. То же самое происходит с веревкой, сковывающей руки. В любом случае, попытайся преступник сбежать – Эрик его остановит. И не такое видали.
– Пф... На своей конечно же. Разве я похож не того, у кого есть какие-либо предубеждения?
А вот это прозвучало возмущенно, словно Леншерр своим последним вопросом его оскорбил. Ну кто бы сомневался. Впрочем, Магнето остался доволен ответом. Он сам терпеть не мог любые предубеждения, и обладать таковыми было бы ниже его собственного достоинства. Именно поэтому он стремится оценивать ситуацию трезво, хотя будь он на несколько десятков лет моложе, чем сейчас, без раздумий скрутил бы вору шею – чтоб не трепался зря и не кичился больно своей самодостаточностью и независимостью.
– Вам достаточно сказать, чего вы хотите, а после мы уже решим будет ли ценой вопроса моя жизнь или что-то другое.
Расправа – она, конечно, штука приятная, но твоя жизнь здесь совершенно не при чем. Опять-таки, был бы Магнето моложе, мутанту могло бы и не посчастливиться. Опыт научил его: порой лучший способ избавиться от врага – сделать его своим соратником. Во всяком случае, если интересы этого самого врага не идут кардинально вразрез с его собственными. И при условии, что он не полнейший глупец. Если закрыть глаза на легкое раздражение, которое вызывает у Леншерра поведение гостя, можно допустить, что из него может получиться вполне адекватный и выгодный союзник.
– Значит, тебе не принципиально, чьи поручения выполнять. Не буду скрывать, я рассматриваю возможность нашего сотрудничества. Ничего сверхсложного от тебя не потребуется: ты продолжаешь выполнять свою работу, предоставляешь заказчику информацию, правда, слегка... откорректированную. Но для начала мне все же нужно будет узнать, кому и зачем все это понадобилось.
Дело за малым - выслушать, чего потребует взамен этот расхититель государственных тайн и оценить свои возможности и вероятный ущерб. Можно, конечно, грозиться убить вора в случае неповиновения. Но чего стоит хитрецу смыться с места преступления сразу же, как ступит за эту дверь? К тому же, этот мутант – лишь оружие в руках кого-то более опасного. А что может быть действеннее, чем обезвредить противника его же средствами?
– Если согласен, можешь озвучить свои пожелания по поводу цены. Угрожать тебе смертной казнью я не собираюсь, ибо ценю хороших сотрудников и их жизни. Можешь считать это авансом.

За то короткое время, что они общались, Эрик уже четко понял, что вор попался слегка необычный. Любитель поболтать. Что Леншерра раздражает, так это перетирание очевидных вещей, которые в обсуждении не нуждаются. Естественно, Магнето не настолько безрассуден, чтобы подставлять как себя, так и своих сообщников.
– Об этом я позабочусь сам. Можешь не сомневаться в моей компетентности, – в его голосе проскальзывают нотки недовольства, но он воздерживается от язвительного тона, сейчас это более, чем неуместно.
Между тем, он ждет ответа на вопрос о плате. Ему любопытно, насколько далеко в своих требованиях может зайти наглец. И когда тот заявляет, что готов работать бесплатно – пусть лишь на первых порах – в душе начинают зарождаться сомнения: а не дуришь ли ты меня часом? Что, если все эти разговоры – лишь способ усыпить его бдительность, а на деле он упускает что-то важное, что-то, что не позволяет ему увидеть истину? Что ж, Эрику действительно следует быть осторожным.
– Поздравляю с успешно проделанной работой над ошибками.
Кстати, не лучшая тактика – выставлять на обозрение свои косяки, тем более выкладывать их тому, на кого в дальнейшем собираешься работать. С другой стороны, раз он осознал свои ошибки, то будет работать над их устранением.
– Надеюсь, ты сделал выводы. Очень не хотелось бы, чтобы непрофессионализм помешал тебе качественно выполнять мои поручения.
Его взгляд говорит: не разочаруй меня. Говорит: сделаешь что-то не так, оступишься – не жди пощады.
Леншерра не удивляет реакция вора на свое второе требование. Вполне логично, что заказчик весьма весьма тщательно скрывает свою личность, и совершенно очевидно, что исполнителю подобного рода информацию не доверяют. Но здесь при желании тоже можно найти свои точки давления.
В какой-то момент, задумавшись, Магнето перестает даже обращать внимания на то, как вора опять заносит. Он опускается в кресло напротив, складывает руки в замок и, опирая на них голову, думает. Фантазия, значит. В  всегда так: ты либо изворотлив и подкован по части всевозможных махинаций и уловок, либо она вышвырнет тебя сразу же, не потерпев честности и прямолинейности. Приходится искать окольные пути, задействовать попутно всю свою смекалку. Но тут нужна какая-то зацепка, что смогла натолкнуть бы его на верную мысль или подтвердить правильность его текущих догадок.
Можно, конечно, выйти на заказчика через связное звено, осведомителя, к чему вор и клонит. Но тот, вероятно, тоже преследует свои цели, о коих не знает ни Эрик, ни грабитель. Тем более, личность посредника тоже остается загадкой. Вне сомнений остается тот факт, что он жаден до ценной информации, и, соответственно, денег. Уж Леншерр придумает, чем его завлечь.
– Я более, чем осведомлен о том, какая информация содержится в этих документах, поэтому догадываюсь, в каком направлении мыслить. Я могу дать твоему нанимателю сенсацию, настоящую информационную бомбу. Что дальше – сам догадываешься: передашь лишь часть её, маленький, но очень заманчивый кусочек. Потребует остальную часть – согласен только при условии, что он посвятит тебя в суть дела.
«Это безумие?» Это политика. Тем более, как успел заметить Эрик, безумие грабителю по вкусу. Определенный риск, конечно присутствует, но в теневых махинациях, опять-таки, без этого никак.

В тот раз вор покидает поместье Леншерров, когда за окном уже начинает светать. Эрик не сомневается, что ему известны все тайные ходы, с помощью которых можно пробраться в замок и уйти незамеченным. Он уверен, что Лебо вернется, что будет выполнять его задания, но тревога, поселившаяся в душе, не дает ему спать спокойно. Сейф, повинуясь, открывается, Леншерр просматривает документы, что пытался запечатлеть на фотографиях вор. Правда, какой бы грязной и мерзкой она ни была, рано или поздно всплывет наружу. И тогда скандала будет не миновать. Если кто-то уже начал копать под него, он так просто не остановится. Конечно, все может оказаться довольно прозаичным, нарисовавшийся конкурент – не таким уж страшным. Но вдруг это что-то более масштабное, чем просто очередная попытка очернить светлое имя правителя, прибрав к рукам кусочек власти? Если это то, о чем Эрику и думать было – ну, не страшно – пусть не слишком приятно, значит, следует быть начеку. Не то, чтобы он совсем растерял бдительность. Но чего стоит случай с грабителем. Куда, черт возьми, смотрела охрана? Куда смотрел он сам? Был занят тем, что потакал капризам дочери, просиживая ночами у ее постели, пока она ломала всю эту драму? Сентиментальный старик, вот, значит, кем он стал. Волновался о своем сокровище, в то время, как это сокровище за его спиной умудрилось закрутить роман с вором, пустить в дом змею, не заботясь о том, чем это может быть чревато. Устроила этот спектакль с Думом, а Эрик повелся, расклеился и в который раз позволил Полярис играть на чувстве жалости. Следует сделать выводы.
Коли хочет за Дума – пускай. Всё равно другого выхода сейчас нет, открыто выступить против сильного политического оппонента – невыгодно и совершенно непрофессионально. В конце-концов, он ведь не на верную смерть дочь отдает. Она же взрослая, должна отвечать за собственные слова и действия. Касательно ситуации с Лебо... Хочется, конечно, сделать хороший выговор. Да что там выговор – хочется, словно маленького провинившегося ребенка, держать её под домашним арестом, пока не осознает ущерб, нанесенный отцу ее же легкомысленными поступками. Опять-таки вспомнив, что Лорне уже не 10 и даже не 15, а у него самого явно есть дела и заботы поважнее, чем строить из себя сурового родителя, Леншерр заставляет себя оставить все подобные мысли. С этим он разберется позже, если уж на то пошло, вскоре дочь окажется во владениях Дума, и это ей будет прекрасным уроком. Опрометчивость – не всегда хорошо. Позволишь чувствам завладеть собой – пиши пропало.
Ко всему прочему, сейчас он, как бы ему ни хотелось, не может говорить с дочерью о Лебо по одной простой причине: он теперь тоже часть этой интриги. Узнай Лорна, для чего все затевалось, по какому поводу вор одарял ее своим вниманием, тому придется несладко. Может, Леншерру и хочется оторвать негоднику какую-нибудь из конечностей за то, что задурил голову ее дочери, да еще и воспользовался этим в корыстных целях, но подобные порывы приходится сдерживать. Он привык держать свое слово и быть относительно честным с теми, кого называет своими сотрудниками, пусть и временными, пусть и такими ненадежными, как Лебо. Документы из сейфа он все же убирает – от греха подальше – предварительно слегка видоизменив оригиналы и подложив подделки на их место. Тем временем, количество охраны увеличивается: не так, чтобы это бросалось в глаза, но теперь территорию замка усиленно патрулируют в ночное время.
Тем не менее, Лебо приходит снова. Магнето отрывается от бумаг, которые без особого интереса просматривал до визита грабителя, поднимает вопросительный взгляд на гостя, в надежде услышать что-то существенное.
– Дум. Вы хотели знать кто основной заказчик.
Что ж, логика в этом есть. Нельзя сказать, что Магнето не подозревал его, уж слишком частым гостем тот в последнее время был в его доме, слишком сильную заинтересованность проявлял к деятельности Леншерра. Намерения в таком случае более, чем очевидны, но угроза от этого не исчезает.
– Неужто все прошло так гладко? – интересуется Эрик, кивая на кресло, приглашая Лебо присесть, – Как тебе это удалось?
Не то, чтобы он сомневался в способностях вора, просто не думал, что всё безоговорочно сработает с первого раза, и не придется даже прибегать к запасному плану. Как говорится, доверяй, но проверяй.
– Чего же ты хочешь в качестве платы за эти услуги? Тебе нужны деньги, Лебо? Сам знаешь, это не проблема. Или ты метишь на что-то большее? Здесь могут возникнуть определенные трудности, но я со своей стороны постараюсь выполнить твои требования. Естественно, если ты будешь на соответствующем уровне выполнять мои.
Упоминание о Лорне слегка выбивает из душевного равновесия. Предложение работать под прикрытием в качестве ее «телохранителя» – рационально, тем более, Леншерр действительно не отпустил бы дочь к Думу без наличия твердой уверенности в том, что в случае чего ее жизнь окажется вне опасности. Как бы зол он ни был, поступить иначе он просто не мог, и с этим давно пора бы уже смириться: дети всегда были отчасти его уязвимым местом.
Раз уж ты сам поднял эту тему...
– Что происходит между тобой и моей дочерью, Лебо? Советую быть максимально честным, отвечая на этот вопрос. Не подумай, что я лезу не в свои дела, но ведь это благодаря Лорне в твоих руках очутились документы государственной важности, не так ли?
Ни за что не поверю, что ты не попытался или не попытаешься вновь воспользоваться ее влюбленностью (или чем бы оно там ни было) в своих целях.

Слушая рассказ Лебо, Эрик пытается быть максимально внимательным и ко всему сказанному относиться с долей недоверия. Пускай звучит правдоподобно, но не глупо ли ожидать преданности и честности от вора. Пока приходится верить на слово или хотя бы условно принимать сказанное за правду, своего рода точку отсчета, от которой можно отталкиваться при своих дальнейших действиях. С другой стороны, даже небольшая ложь или недомолвка может сказаться на результате, причем сказаться весьма плачевно. В любом случае, сейчас Магнето не располагал большим количеством информации, поэтому оставалось лишь верить на слово. Усиленная система охраны, что ж, пусть так. Позже предстоит выяснить, реальный ли это факт или небольшая уловка, за которой скрывается большая ложь. Есть что-то странное в этой самой «новой части задания», о которой столь любезно рассказывает вор (кстати, с чего вдруг так детально?): неужто Лорна и правда играет в этом деле значимую роль? Ведь предыдущие действия Лебо ясно давали понять, что она – лишь средство в умелых руках кукловода, который не без содействия вора пользуется предоставленной ею информацией.
– Наблюдать за ней, говоришь. С какой целью?
Леншерр может поверить, что Дум параноик: в той или иной степени это качество присуще всем политическим лицам, тем более, столь влиятельным. На это есть свои основания, и нет ничего удивительного в том, что порой наихудшие подозрения и страхи подтверждаются. Но какое отношение к этому всему имеет дочь Магнето?
– Денег будет достаточно. Считайте у меня в этом деле творческий интерес.
Творческий интерес... Опасная вещь этот ваш творческий интерес, особенно если речь идет о политике. С одной стороны, довольно полезная штука – неплохо мотивирует, да и терять в таком случае, по сути, нечего. За исключением тех инцидентов, когда перегибаешь палку и начинаешь делать слишком высокие ставки.
– Это значительно упрощает задачу. Желаемую сумму получишь, как только на этом столе будут лежать нужные документы, но об этом чуть позже.
Почему-то Эрик почти уверен, что Лебо не из тех, кто боится риска. Значит, тем более можно ждать от него непредвиденных ходов. Да и работенка у него... Не все ведь так лояльны, как Леншерр, кто-то бы и слушать ничего не стал, да и сам Эрик начинает сомневаться, что это сотрудничество не доставит ему еще больших неприятностей. Возможно, следовало решить все сразу, по-старинке? Гарантий ведь ему изначально никто не давал, поэтому присутствует вероятность того, что Магнето покупает кота в мешке. Всему виной пресловутая паранойя? Или тот же азарт?
Можно только догадываться каким он выглядит в глазах окружающих. Взять, к примеру, Лебо. По нему не скажешь, что он боится, а порой даже ведет себя с Эриком так, будто не подозревает о существовании таких понятий как «вежливость» и «тактичность». Значит ли это, что он считает себя чуть ли не ведущим в этой ситуации, упуская из виду то, с кем имеет дело? Или он просто привычен к подобным вещам в силу специфики своей так называемой профессии? Не то, чтобы Леншерр хочет запугать его или что-то в этом роде. Ему просто необходимо держать бразды правления в своих руках, а позволить кому-то руководить его действиями, пусть косвенно – уж извольте.
В ситуации с Лорной всё было несколько сложнее.
– Вашей дочери просто было скучно. А еще судя по всему, она хотела привлечь ваше внимание, сделав что-то из ряда вон выходящее.
Ну надо же, какие глубокие познания в психологии.
Эрик едва сдерживается от того, чтоб насмешливо фыркнуть: да что этот вор, по сути, случайный прохожий, мог знать об отношениях отца с дочерью? Или Лорна сочла нужным самой во всех подробностях поведать Лебо о своих переживаниях по этому поводу? А ведь действительно могла. Не сомневаюсь, она еще и не на такое способна.
Магнето хмурится, отмахиваясь от назойливых мыслей. Не хочется втягивать во всё это еще и дочь, но увы, это уже сделали за него. Он все еще зол на нее, но слегка неприятно рассматривать ее как часть плана, который в конечном итоге должен привести к разоблачению Дума. А Дума ли?
Твоё «ничего не грозит» звучит наименее убедительно из всего того, что ты здесь сегодня наговорил.
– Сочту своим долгом предупредить, что я лично удостоверюсь в правдивости твоих обещаний. Свадьба состоится в конце следующего месяца. К этому времени, надеюсь, ты с ней все согласуешь.
Естественно, опрометчиво было бы полагаться на одного лишь вора. Именно поэтому следует как можно осторожнее, но без промедления заполучить доступную о Думе информацию. Нельзя смотреть на всё лишь под одним углом, тем более, когда речь идет о Лебо. Эрик догадывается: тот явно не спешит раскрывать ему все карты.
Но вору, правда, скучать тоже не придется. Задание Леншерр ему даст, что ж в этом зазорного, если он слегка проконтролирует его действия. Это лишь необходимая мера, да и проверить абсолютно всё будет невозможно. Если достать некоторые общие сведения легко, то секретная информация – она на то и секретная, что добраться до нее не так уж и просто. В этом смысле вор будет очень даже полезен, но сначала... Сначала нужно убедиться, что он не лжёт.